| Вивитт | Дата: Четверг, 11.08.2011, 02:03 | Сообщение # 1 |
 пишет обгрызенным карандашом
Группа: Пользователи
Сообщений: 24
Статус: В астрале! Не беспокоить!
| Хоть Рей и попытался загородить меня от вида двух тел у фонтана, меня они мало трогали теперь. В свете всего того, что уже произошло, два трупа не казались более такими ужасными. Мы направились прямиком к столовой.
Нам повезло: ключ подошел. Несколько секунд, и стеклянная дверь была открыта. Противоположная от нее стена была полностью стеклянной. Сквозь нее я увидела то, что раньше должно было быть оранжереей. Ни одного зеленого листа, только сухая пожелтевшая трава, покрывающая землю. Все стены оранжереи были застекленными. Голые деревья, торчащие из земли как костлявые руки, напоминали какую-то жуткую сюрреалистичную картину.
Дверь в оранжерею находилась справа от стеклянной стены. Она была маленькой и невзрачной, будто кто-то нарочно не хотел привлекать к ней внимания. Я вошла в оранжерею первой.
Здесь и правда было жутковато. Все эти мертвые растения, голые кустарники… Я передернула плечами. Здесь и в самом деле было прохладнее или это мне только кажется?.. Я выпустила руку Рея. Ему это не понравилось, и он нехотя разжал пальцы.
От двери в оранжерею вела дорожка, выложенная булыжником. Через несколько метров она разветвлялась на две части, окольцовывая большой пруд, о котором говорилось в подсказке на обороте фотографии, и соединялись на противоположной его стороне.
Я медленно обошла пруд, выискивая глазами что-то, что могло бы привести нас к первому ключу. Подсказка обнаружилась у выгнутой дугой стены в конце оранжереи, у подножия которой полукругом располагались восемь цветочных клумб, заросших пожухлой травой. Резко выделяясь на сером камне дорожки блестела золотистого цвета пластина с выгравированной на ней надписью:
«Я счастлив был когда-то и беспечен.
И рук тепло, и милый сердцу лик
Меня безжалостная смерть лишила вмиг,
Ту, что любил, в сырой земле сокрыв навечно.
Я в гневе клял жестокость Провиденья.
Сдавили сердце одиночества тиски.
Моля богов избавить от тоски,
Я к небесам взывал мне даровать забвенье.
В отчаянья пучину погруженный,
С воспоминаньями прощаясь в тишине,
Мне вдруг надежды зов послышался по тьме,
И я воспрял, с любовью в сердце возрожденной».
- Столько печали в этих словах, - в полголоса произнесла я, прочитав послание. – Я не любитель поэзии, но в этих стихах есть что-то душераздирающее, не находишь?
- Пожалуй, - кивнул Рей.
- Думаешь, за этими стихами кроется какая-то история? – я повернула к нему голову.
- Это всего лишь подсказка, - ответил он. – Не думаю, что здесь есть какой-то скрытый смысл.
- Какой ты черствый, - улыбнулась я. – Мне казалось, что ты романтик.
- В первую очередь я реалист, - он пожал плечами. – Не забывай, что это всего лишь игра.
- Да уж, - буркнула я, потирая взбухшую на затылке шишку, - «всего лишь игра».
- Я совсем не это имел в виду, - поспешил исправиться Рей. – Просто я не думаю, что все эти подсказки имеют под собой реальную основу.
- Ладно, - засмеялась я. – Так и быть, ты прощен.
Я подошла к ближайшей клумбе и, присев на корточки, разгребла траву руками, открывая небольшого размера прямоугольную каменную плиту по центру, на пару дюймов выше уровня земли. На плите был изображен ярко-красный цветок с четырьмя широкими лепестками, черными у основания. Внутри бутона, словно махровый шарик – множество желтых тычинок. Я никогда не интересовалась флористикой, но мак узнала сразу.
Мы очистили от травы остальные клумбы, в центре каждой из которых были такие же прямоугольные плиты с изображениями цветов, за исключением одной. На ней, в отличие от остальных, было выдолблено углубление в форме цветка. Раскрыв шкатулку, я вынула розу и приложила ее к нише в камне. Она полностью подошла к ней по форме. Среди остальных цветов я узнала только ирис и тюльпан, другие же оставались для меня загадкой. Именно в этот момент я вспомнила о маленькой книжке в детской, на страницах которой были изображены цветы.
- Рей, - он обернулся ко мне, - в детской комнате есть книжка на кровати. Я думаю, она нам очень поможет с цветами. Нужно забрать ее.
Не говоря ни слова, он взял меня за руку, и мы вышли из оранжереи. Я торопила его из страха, что книгу мог кто-то забрать, хотя, она не представляла никакого интереса тем игрокам, которые искали только дневники, отнимая жизни у их владельцев. Я никак не могла взять в толк, к чему такая жестокость. Лежащий на поверхности, смысл игры казался мне нелепым. Это походило на выживание в джунглях, только здесь удача зависела не от ловкости, хитрости или силы, а от бесконечных поисков и эгоизма. Иногда мыслями я возвращалась к Николасу. Когда он говорил о сыне и своей жене, что-то такое было в его голосе, отчего я не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что именно его огорчает больше всего: то, что, возможно, больше никогда их не увидит? Переживания об их дальнейшей судьбе, в которой может не оказаться места для него? Или страх за собственную жизнь? Николас сказал, что люди в игре сходят с ума, и это не удивительно. Но если человек начинает ценить свою шкуру выше, чем все остальное, даже самое близкое и родное, к чему тогда ему жить?
Я непрестанно думала об этом, когда мы поднимались по лестнице и шли в детскую, когда взяли книгу и двинулись назад, когда вернулись в оранжерею. Рей словно чувствовал мое смятение и потому не нарушал молчание, оставляя меня наедине с собственными горестными мыслями.
Вернувшись к клумбам, я тряхнула головой, концентрируясь только на подсказке и на цветах. На первой клумбе, начиная слева, были изображены мелкие цветочки голубого и белого цвета с пятью овальными лепесточками. Я пролистала книжку и нашла похожее изображение, напротив которого значилось название цветка и его символика: незабудка – воспоминание. Далее шел белый цветок с шестью заостренными вытянутыми лепестками, из середины которого торчали длинные тычинки и такой же длинный пестик. Я вновь обратилась к книжке. Цветком оказался асфодель, символизирующий смерть. На третьей плите – сложное соцветие ядовито-сиреневого цвета, лепестки которого, как сеточкой капилляров, были покрыты темными тонкими прожилками, разбегавшимися от центра. Это петуния, символ гнева. Далее шел мак, затем плита с выдолбленным изображением розы. Затем ирис, символизирующий надежду; нежно-фиолетового оттенка колосок лаванды с серебристым стеблем - символ одиночества, и, наконец, тюльпан – символ счастья.
- Так, - размышляла я вслух, разобравшись с названиями цветов и их символикой и перечитав подсказку на золотой плитке, - здесь есть слова, которые совпадают с символами цветов… «Счастлив» - пусть это будет счастье, далее «смерть», ну тут все ясно… Потом «гнев», «одиночество» и «забвенье». И, наконец, «воспоминания», «надежда» и «любовь». Итого восемь. Ровно столько, сколько и плит… - я повернулась к Рею, который внимательно слушал мои рассуждения. – Может, их нужно как-то активировать согласно подсказке? Точнее, в том порядке, в котором они упоминаются?
- Попробуй, - улыбнулся Рей, и я не без удовольствия заметила блеск восхищения в его глазах.
Я подошла к последней плите, на поверхности которой изображался тюльпан, и внимательно ее осмотрела. Плита как плита, ничего особенного. Тогда я решила нажать на нее, как на кнопку. Я подумала было, что придется приложить усилие, но мои опасения оказались напрасными. Плита мягко двинулась вниз от первого же моего прикосновения и остановилась, сравнявшись с землей. Я торжествующе взглянула на Рея. Тот продолжал улыбаться, словно и сам давно уже давно догадался, как задействовать плиты.
Я нажала на вторую плиту слева с изображением асфоделя. Далее шла третья – петуния, предпоследняя – лаванда, четвертая – мак, первая – незабудки и третья справа – ирис. Оставалась последняя плита с изображением розы. Я аккуратно вставила золотой цветок в нишу. Раздался довольно громкий щелчок. Я повернулась на звук и увидела, что золотая пластина с подсказкой открылась подобно крышке. Сгорая от любопытства, я подбежала к ней и, сунув руку в нишу, вынула небольшой золотой ключ, верхняя часть которого была выполнена в виде розы.
Просияв, я обернулась к Рею:
- Первый есть.
- Ты не перестаешь меня удивлять, - он покачал головой, затем усмехнулся и сказал:
- Чувствую себя идиотом рядом с тобой.
- Перестань, – улыбнулась я.
- Нет, серьезно. Я столько раз был в игре, но не продвинулся ни на шаг. А ты – новичок, и… - Рей не закончил фразу. Я протянула ему ключ. Он хотел, было, отказаться, но я настояла. Подобным жестом я вроде как выражала свое доверие этому человеку. Все, что нашла я, теперь будет принадлежать и ему.
- Может, у меня чутье развито лучше, - немного смутившись от его пристального взгляда, быстро проговорила я.
- А, может, ты просто видишь вещи несколько по-другому, - он сказал это так, будто для него это было неоспоримым фактом.
- Сомневаюсь, - я покачала головой, хотя его предположение прозвучало как комплимент. Я начинала привыкать к этому. Чувствовать себя особенной было мне в новинку. А именно так я себя и ощущала под взглядом Рея.
- Ну хватит, - рассмеялась я. – Мне неловко, когда ты так смотришь на меня.
- Как «так»?
- Ну не знаю, с восхищением что ли.
- Так и есть, - Рей улыбался.
- Нашел, кем восхищаться, - я еще больше смутилась.
- Ты себя недооцениваешь, Ви, - просто ответил он.
- А ты – переоцениваешь, - парировала я.
- Вряд ли. Ты нашла первый ключ. Какое еще доказательство тебе нужно?
- Зато какой ценой, - пробурчала я, снова дотрагиваясь до шишки на затылке.
Я вдруг подумала, что выгляжу, наверное, настоящим пугалом. Мои волосы постоянно падали на лицо, что жутко меня раздражало. Я пыталась заплести их в косу, но она быстро распадалась. После душа мне каждый раз стоило неимоверных усилий сделать так, чтобы волосы не торчали в разные стороны и не пушились. В этот раз времени на прическу у меня совсем не было. Портал появился так внезапно, что волосы – это последнее, чтоволновало меня в тот момент. Просто сейчас так хотелось выглядеть хоть чуточку лучше, для Рея. От этих мыслей я поморщилась. Рей все это время пристально наблюдал за моим лицом. Последняя гримаса не осталась для него незамеченной. Он нахмурился, сдвинув брови к переносице, на лице застыл немой вопрос. Вместо ответа я развернулась и пошла к выходу.
Он догнал меня у самой двери.
- Ви, я что-то не так сказал? – Знал бы он, какие мысли мучили меня, рассмеялся бы, - подумала я, но вслух сказала:
- Нет, все в порядке. Просто… Я подумала, что в дальнейшем нам может и не так везти, как на этот раз, - я старалась, чтобы голос мой звучал как можно убедительнее. Кажется, это сработало, потому что Рей тут же расслабился и даже позволил себе легкую улыбку, от которой у меня внутри все перевернулось:
- Ну, ты рановато опускаешь руки. Пока все идет довольно удачно, так почему бы тебе просто не насладиться моментом? Ты это заслужила. – Я кивнула, стараясь избегать его взгляда, и потянулась к дверной ручке. Я хотела открыть дверь, но у меня не вышло. Я дергала ручку, бесполезно, никакого толку. Дверь была заперта. Стараясь не поддаваться панике, я беспомощно посмотрела на Рея. Он отодвинул меня в сторону и попробовал сам. Увы, дверь не поддалась. Внезапно стало очень темно и холодно. Я отшатнулась в испуге, прижавшись спиной к двери. Рей тоже напрягся.
- Что за черт… - пробормотала я, когда снова стало светло, только теперь в оранжерее мы были не одни. Рей увидел их первым. Он тут же загородил меня своим телом. Глаза его прищурились. Он неотрывно следил за четырьмя темными сгустками, которые быстро приближались к нам со стороны пруда. Тени, - мелькнуло у меня в голове. Только не это!
- Рей, - прошептала я в ужасе, вцепившись в его рукав.
- Не шевелись, - сжав зубы, процедил он. – Просто не двигайся.
Еще никогда я не испытывала такого страха. Мне не хотелось стать одной из тех скользких тварей, как Николас. Лучше бы меня просто убили. Подобная учесть была бы предпочтительней. Расстояние между нами и четырьмя силуэтами быстро сокращалось. Еще минута, и они будут совсем рядом. Я закрыла глаза и вся вжалась в дверь, чувствуя, как ручка больно впивается в мою спину. Я ощутила, как Рей оторвался от меня и шагнул вперед. Рукав выскользнул из моих пальцев. Я резко открыла глаза:
- Господи, что ты делаешь? – Но он то ли не услышал меня, то ли сделал вид, что не слышит. Он шел прямо на них. Сердце мое колотилось, грозясь проломить грудную клетку. В оранжерее было абсолютно тихо. Тени приближались бесшумно. Только шорох сухой травы под ногами Рея нарушал тишину. Рей был уже совсем близко, когда вдруг силуэты теней стали бледнеть, колебаться, как утренняя дымка. Несколько секунд, и они пропали совсем. Я шумно выдохнула. Рей повернулся ко мне. Он был очень бледен, но напряжение постепенно отступало.
- Что это было? – выдохнула я. – Зачем ты пошел к ним? Ты мог бы погибнуть!
- Все закончилось хорошо, разве не так? – голос Рея прозвучал непривычно резко. Я ничего не понимала.
- И это твое объяснение, черт возьми? – сознание того, что он мог бы пострадать, больно резануло меня. Я вся вскипела. Его холодность раздражала меня еще и тем, что я не понимала, чем она была вызвана.
- Я сталкивался с ними и раньше, - ответил он, избегая моего взгляда. – Первый раз помогло, я подумал, что на этот раз тоже сработает.
- А если бы не сработало?
- К чему гадать? – Рей резко повернул ручку и дернул дверь на себя. Если бы он приложил усилие побольше, он запросто сорвал бы ее с петель. Да что это с ним? Вся радость от недавней удачи куда-то испарилась. Я чувствовала только недоумение. Рей вышел в столовую, я медленно шла за ним. Я собиралась хранить молчание до тех пор, пока он не соизволит объяснить мне, что все это значит. Напряжение повисло в воздухе. Мы молча пересекли столовую, и только когда оказались в коридоре, Рей повернулся ко мне и тихо сказал:
- Прости, я вел себя безрассудно.
- Это все твое объяснение? – я сцепила руки на груди, словно возводя невидимый барьер между нами.
- Я уже сказал тебе, что пробовал это и раньше, и довольно удачно, как видишь, - Рей немного замялся, нервно проведя рукой по волосам. – Я не думал, что может случиться со мной. Я переживал только за твою безопасность.
- Но как бы ты смог меня защитить, если бы пострадал сам? Это тебе в голову не приходило? – я буравила его глазами.
- Прости, - вдруг прошептал он, приближаясь ко мне вплотную. – Я постараюсь не принимать более таких опрометчивых решений, обещаю. – Я в это время делала вид, что внимательно рассматриваю свои запылившиеся кроссовки.
- Ви? – в голосе Рея прозвучало явное сожаление. Он осторожно приподнял мой подбородок, вынуждая посмотреть в его глаза. Он и правда выглядел раскаявшимся. Я смягчилась:
- Просто обещай, что больше так делать не будешь.
- Обещаю, - он чуть улыбнулся. – Мир?
- Мир, - кивнула я. Мне не хотелось, чтобы он знал, о чем я думаю. Не хотелось бы, чтобы понял, как он стал мне дорог, как я испугалась за него. Он взял мою руку. Мы вышли в коридор.
- А что ты имел в виду, что это сработает? Как это было в первый раз? – Рей пожал плечами:
- Трудно сказать. Я сам так и не понял до конца. Наверное, сработал какой-то инстинкт. Знаешь, как с животными. Если ты отступишь, оно поймет, что сильнее тебя, и тогда тебе конец.
- И ты просто пошел на них?
- Ну да. Я же говорю.
- И сколько их было?
- Двое.
- Все равно не понимаю, - покачала я головой. – Мне такая идея никогда не пришла бы в голову. Все это звучит как-то… - я подбирала слово, - как-то… не знаю… противоестественно что ли…
- Когда они встретились мне в первый раз, - постарался пояснить Рей, - я подумал, что ничего не смогу с ними сделать. Они как сгустки какой-то энергии, понимаешь? Появляются ниоткуда и туда же исчезают. Я подумал, что, может, они почувствовали мою энергию, почувствовали, что я даю им отпор. Когда рассеялся мой страх, исчезли и тени.
- Интересная теория, - произнесла я задумчиво. – Может, ты и прав… Когда тень напала на Николаса, я испытывала только панику. А Николас… Его просто застали врасплох. Но дело даже не в этом. Я говорила с ним незадолго до… до его смерти. Он был таким уставшим, выжатым, как лимон. Так говорят смертники. Он не верил в благополучный исход. Может, именно это его и сгубило? Что он сдался заранее, без боя?
- Может, - согласился Рей. Мы подошли к лестнице.
- Куда теперь, Шерлок? – Рей шутливо приподнял одну бровь. Я раздумывала. Единственный этаж, на котором я была только «проездом» - это третий. Значит, начинать нужно оттуда.
- На третий, - решила я, и мы начали подъем.
- Ты еще не хочешь домой? – спросил Рей после минуты молчания.
- Нет, - ответила я. – Нужно закончить осмотр третьего этажа. В следующий раз у меня может не быть такой приятной компании. Я пользуюсь моментом. – Рей усмехнулся. Ему было приятно. – А ты? – задала я тот же вопрос ему?
- Я могу пробыть здесь целую вечность.
- И ты не скучаешь по своей реальной жизни?
- Нет, - его ответ был однозначным.
- Неужели у тебя такая скучная жизнь, что ты совсем не рвешься обратно? – поддразнила я его.
- Скучная – нет, одинокая – да.
Я обдумывала его слова, прежде чем решилась сказать:
- Я тоже иногда.. ну знаешь.. чувствую себя одинокой..
- А твои родные?
- Мать с отцом переехали в Конкорд три года назад.
- А ты предпочла остаться?
- Ну да, - я невесело рассмеялась. – Теперь живу с котом.
- А почему ты осталась?
- Наверное, хотела одиночества. Иронично, правда?
- Есть немного, - улыбнулся Рей. – Как зовут кота?
- Фэстер. Всегда поражалась его прожорливости. Ты бы ему понравился, - тут я осеклась и неловко замолчала. Рей как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал в ответ. В этой неловкой тишине мы дошли до третьего этажа.
- С какого крыла ты хочешь начать? – наконец, спросил Рей.
- Мне все равно, - пожала я плечами. Мы свернули в правый коридор. Двери, что попадались на нашем пути, практически все были заперты. Первая открытая была по левой стороне. Рей повернул ручку, вошел в комнату, ведя меня за собой. В нос ударил резкий запах скипидара. Это была мастерская. Она была светлее, чем все остальные комнаты, в которых я уже побывала. Казалось, она освещалась солнцем, хотя, конечно, его не было и в помине.
Комната была заставлена мольбертами, чистыми холстами. Я шла осторожно, боясь напороться локтями или коленями на какой-нибудь угол. Я постоянно натыкалась на мебель дома. Время от времени появляющиеся на моих руках и ногах синяки были тому доказательством. В списке моих качеств кошачья грация не числилась.
В комнате было два длинных, грубо сколоченных стола, сплошь заставленных банками с какими-то жидкостями, кисти разных размеров и жесткости, тюбики с масляными красками. На одном мольберте стоял холст, завешенный пыльной тряпкой. Я сдернула ее и замерла перед картиной. Она сильно отличалась от тех, что я видела на первом этаже в галерее. Черно-белая, мрачная, сплошные блики и тени. На картине была изображена фигура ребенка, мальчика. Он стоял в дверном проеме, резко выделяясь в прямоугольнике света, падающего на пол. Позади него – темнота. Мальчик смотрел на удаляющуюся женскую фигуру. Он протягивал руку к таящему в свете силуэту, словно пытался удержать его. Картина пронизывала отчаянием. Я это почувствовала, дотронувшись до неровных мазков, покрывающих шероховатую поверхность холста. Краска еще не высохла.
|
| |
| |
