- Проснись, Филипп. В ответ невнятное бормотание.
- Эй, чёртов хрен, хорош спать!- выругался Бил Росс.- Неужели все русские такие сони? Он убедился в бесполезности попытки разбудить друга одними лишь словами. Пожалуй, тут нужны более сложные действия. Ну, например, ведро ледяной воды.
- Эй, Филипп! Бил похлопал пилота по щекам. Спящий мужчина вяло, неохотно приоткрыл глаза и снова закрыл.
- Сто чертей!- рявкнул Бил. Он был очень возбуждён и, признаться, даже не понимал, что ему нужно делать, радоваться или же огорчаться. С одной стороны, планета в принципе пригодна для жизни, это последний шанс на спасение, но с другой, большая вероятность гибели. Причём последний исход их вынужденного путешествия по Вселенной кажется наиболее вероятным. Бил с силой встряхнул спящего.
- Что? Что? Поосторожнее! Ой! Ну и напугал же ты меня, дружище!- сонно пробормотал Филипп.
- Сплю, никого не трогаю, а ты. Пилот вдруг осёкся, разглядев встревоженное лицо американца.- Что-то случилось?
- Да, случилось,- сказал Бил, садясь на койку. Ты же знаешь, у приборов сегодня дежурю я. Американец потёр воспалённые от бессонницы глаза.- Так вот, одна из этих хреновин, что на панели управления, запищала минут десять назад. Филипп догадался, что речь идёт о датчике распознавания космических тел, будь то относительно маленькая комета или гигантская звезда. Работа прибора заключалась в том, чтобы обнаружить тело на заданном расстоянии и вывести на плазменную панель его характеристики: величину, форму, предполагаемую орбиту и фотоснимок.
- Ну, я сразу же подошёл к монитору,- продолжал Бил,- а там, там изображена планета! Кажется, она пригодна для жизни! Теперь-то Филипп понял причину такого эксцентричного волнения со стороны американца.
- Планета, значит,- задумчиво произнёс пилот. В душе его вдруг появилось сомнение, которое было и у Била Росса, радоваться или огорчаться? Их межгалактический лайнер способен передвигаться в открытом космосе, почти не расходуя топливо, используя солнечный парус, но как для взлёта, так и для посадки лайнеру требовалось горючее. Его-то оставалось лишь на одну посадку. Это означало, что в случае непригодности планеты для жизни или же пребывания на ней недружелюбный расы, гибель всех без исключения, а это более тысячи человек. Кто захочет брать на себя такую ответственность? Тысяча жизней, тысяча судеб, надежд. И это не просто люди, это всё, что осталось от когда-то величайшего человечества. Теперь же они, владыки мира, были загнаны в чрево космического корабля, словно сардины в консервную банку, и искали пристанище в нескончаемых просторах вселенной... Филипп сидел в удобном кресле. Глаза его застыли на плазменном мониторе, отчётливо вырисовывавшем чуть заметный овал зеленоватой планеты. Справа от него расположился Бил Росс. Филипп отметил, что в холодно-белом свете кабины управления этот энергичный, полный силы человек кажется постаревшим. Ещё бы. Когда впервые Филипп повстречал этого парня, он был загоревший, цветущий, но отсутствие нормального воздуха, здоровой пищи, солнечного света, да и вся эта дерьмовая обстановка сказалась на нём негативно. Теперь в коротко подстриженных чёрных волосах проступала тонкими серебристыми нитями седина.
- Наверно со мной происходит то же самое,- подумал Филипп. Точно. Лишь очень толстокожие ребята переживут такое и глазом не моргнут. Был ли Филипп Сушинский из разряда толстокожих ребят? Нет, не был, и эта передряга, даже при благополучном исходе, отхапает у него здоровенный кусок жизни.
- Ну,- Бил посмотрел на Филиппа.- Что можешь сказать о планете? Пилот задумчиво потёр переносицу.
- Размерами она немного меньше Земли. Вращается вокруг своей звезды примерно на таком же расстоянии и имеет два спутника.
- Это всё?- спросил Бил Росс, убедившись в том, что Сушинский не намерен продолжать.
- Нет. Тут ещё множество цифр, в которых ни я, ни ты, Бил, и ни один человек на корабле не разберётся. Насколько я знаю, среди нас компетентных людей нет. Но компьютер уверяет, что жизнь на ней возможна, и могу с уверенностью заявить, что там есть вода. Бил Росс яростно захлопал в ладоши.
- Ура, Фил! Это же здорово, замечательно!
- Не знаю, Били, не знаю. Наличие воды и уверения компьютера, это ещё ничего не значит. На борту слишком слабые приборы, чтобы говорить о чём-то с уверенностью, но думаю, у нас есть шанс.
- Да, и он последний?- спросил Бил, хотя ответ ему был известен.
- Последний, дружище.
- Когда мы приблизимся к планете?- поинтересовался американец. Филипп совершил расчёт времени и вывел полученный результат на плоский экран.
- Два часа пятьдесят семь минут. Скоро, очень скоро,- сказал пилот.- Что будем делать? Бил Росс пожал плечами.
- Трудно сказать, Фил, но думаю, нужно собрать всех и вместе решить. Это касается каждого из нас. Сушинский согласно кивнул.
- О’кей, Били. Пилот отыскал красную кнопку тревоги и, чуть помедлив, вдавил её. Сразу же раздался дикий вой сирены, согласно которому абсолютно все должны собраться в условленном помещении. Это был огромный зал, напоминавший типичный земной концертный холл. Тут были ряды коричневых кожаных кресел, была сцена, немного меньше обычной. Мягкий тёплый свет струился из сотни круглых плафонов, встроенных в бежевый потолок. В зале становилось душно от набившихся в нем людей. Большинство, как и Филипп Сушинский, спали, отчего их лица поначалу были безразличны. Когда все собрались, а в зале почти не осталось свободных мест, на сцену вышел Сушинский. Он взял в руки микрофон.
- Во-первых, хочу извиниться за то, что прервал ваш сон. Микрофон начал было фонить, но сидящий за микшерским пультом толстый парень вовремя убрал звук.
- Так-то лучше,- похвалил его Филипп.- Так вот, друзья. Отброшу никому ненужное предисловие, чтобы поскорее решить очень важную для нас вещь. Около получаса назад датчик по обнаружению космических тел засёк планету. Дежуривший в то время Бил Росс сообщил мне об этом, и вместе с ним мы узнали, что эта планета может быть пригодна для жизни. По рядам сонных людей пронёсся тихий шёпот. Теперь лица оживились, люди проявили заинтересованность, но на многих из них появилась настороженность.
- Вы знаете,- продолжал Филипп,- мы можем осуществить лишь одну посадку, последнюю, и в случае неудачи, ну, в общем, вы сами прекрасно понимаете. В зале повисла напряжённая тишина, казалось, что люди перестали дышать, и их сердца замерли перед этим решающим мгновением. Так продолжалось до тех пор, пока в середине зала не поднялся пожилой мужчина, который отчётливо выделялся среди толпы в своём ярко-синем костюме.
- Моё имя Роберт Куперман,- звучным голосом произнёс он.- Я категорически против высадки на эту планету. Его слова прозвучали смазано, отразившись от мраморных стен холла. Волнистым эхом они пронеслись по залу, прежде чем коснулись ушей Филиппа. Почему-то пилот сразу увидел в этом еврее проблему, ещё до того, как он открыл рот.
- Чем вы обоснуете данную точку зрения?- решился спросить Филипп.
- Ясно чем. Мы все погибнем, все! Голос Купермана звучал почти торжественно.- Вот вы, господин Сушинский, какие можете дать гарантии?
- Никаких, - неохотно признался пилот.- Но я знаю, что другого такого шанса может не быть. Уже прошёл год с того момента, как мы покинули Землю, и за всё это время нам повстречалась лишь одна планета, предположительно подходящая для жизни.
- Вот именно,- взревел Куперман.- Предположительно! А если ваши чёртовы предположения не подтвердятся? Что тогда, господин Сушинский? Что? Куперман вцепился в спинку впереди стоящего кресла, чуть наклонился, и был похож на разъярённого зверя.
- Ладно,- сказал Филипп.- Что предлагаете вы? Для еврея этот вопрос прозвучал неожиданно. Он оторвал руки от кресла, выпрямился и принялся теребить кончик красного галстука. Филипп окинул взглядом ряды сидящих людей. Никто из них пока не занял чью-либо сторону, по крайней мере, по лицам этого нельзя было определить. Как только взгляд пилота встречался с взглядом кого-то из людей в зале, последний вдруг начинал разглядывать носки своих туфель. Лишь Бил Росс ободряюще помахал рукой с третьего ряда. Внезапно тишину оборвал голос Купермана.
- Господа, прошу внимания. У меня есть предложение не высаживаться на этой планете, а продолжать наш путь до тех пор, пока нас не подберут. На еврея устремились сотни вопросительных взглядов, но старик не замечал их или же предпочёл проигнорировать, а потому интересующий всех вопрос пришлось задать Филиппу.
- Простите, но кто нас подберёт?
- Я уверен,- сказал Куперман,- что во вселенной мы не одни, и, может быть, кто-то встретит нас. Внезапно в мощных динамиках раздался чей-то голос, отчего Филипп невольно вздрогнул.
- Это же чушь!- звукооператор сжимал в руке микрофон.- Никто нас не встретит в этом чёртовом космосе. Мы уже год болтаемся здесь, и никого, ни одной живой души! Из последнего ряда послышался женский голос.
- А что будет с нами, господин Куперман, если выйдет из строя, ну, скажем, генератор кислорода? Или же генератор воды? Филиппу стало стыдно. Как он, единственный человек на борту знающий устройство лайнера, да такого не додумался? Но оживление народа его обрадовало. Филипп поднёс микрофон к губам.
- Действительно. Пока мы будем ждать неизвестно чего, что-нибудь может сломаться. Здесь мы это не починим, а потому все погибнем. Куперман снова походил на зверя.
- Мы погибнем, если высадимся на эту планету, погибнем сегодня, через каких-то два часа! А, отправившись дальше, мы имеем возможность жить. Сушинский видел, что так думает не один еврей, у этого чокнутого старика были единомышленники. Один из них, парень лет двадцати, встал с первого ряда и повернулся лицом к сидящему народу, оказавшись таким образом спиной к сцене. На задних рядах шли шумные дебаты, потому парню пришлось поднять руку для восстановления тишины.
- Каждый из нас придерживается одной из двух точек зрения,- сказал он.- Я предлагаю всё решить большинством. Давайте проголосуем. Эту идею сразу же поддержали.
- Давайте так,- сказал Филипп.- Руку поднимают те, кто за посадку, не поднимают - за продолжение нашего пути. Он сразу поднял руку, ещё раз сообщая о занимаемой позиции. Через минуту выбор людей стал очевиден. И мало кто из них понимал всю важность этого выбора. Он предрешал не только их собственную судьбу, но и судьбу всей вселенной, миллиардов жизней, и вообще, такого понятия, как жизнь.
***
Из дневника Филиппа Леонидовича Сушинского.
Человек привыкает ко всему, не правда ли? Прошло много времени, и я, и остальные пассажиры межгалактического лайнера ко многому привыкли. К воде, со странным металлическим привкусом, к слабому притяжению этой планеты. Усилия, затраченные на один земной шаг, здесь приводили к довольно высокому прыжку. Вот только просыпаясь по утрам, я часто вздрагиваю, взглянув на небо. Оно здесь не голубое, а зелёное, прямо как весенняя трава на лугу. Вот к чему ни я, ни остальные так и не привыкли. Этой планете никто не дал имени, но все рады, что когда-то решились высадиться здесь. Рад был даже Роберт Куперман, кстати, вскоре после высадки он умер. Место это, хоть и не похоже на землю, замечательное, и часто люди ищут некоторые сходства с землёй, наверное, потому, что прожили там большую часть жизни, и по сей день любят эту умершую планету. Да я и сам люблю её, и всегда буду любить. Здесь мы построим новую цивилизацию, пусть и не увидим её. Наше дело заложить фундамент, а дальше продолжат наши дети, и так до самой вершины, пока всё снова рухнет и превратится в пыль. Среди нас есть учителя, доктора, и они готовы передавать свои знания. Несколько слов о Биле Россе. Энергичный американский парень превратился в малоподвижного дедушку с семью замечательными внуками. Думаю, он скоро отойдёт в мир иной, впрочем, как и я. Мы с ним очень стары, и я решил написать это, чтобы через много лет появление людей на этой планете не было тайной. Хотя учёные будущего вряд ли воспримут всё всерьёз. Решат, что это простая легенда, и будут искать свою версию. Что ж, это их право, найти и верить в собственную правду, более приемлемую к сложившейся жизни. Вспомните, когда-то мы поступали точно так же. Всё, что от меня требовалось, я сделал, и душа моя спокойна. Только голову не покидает мысль, что могло произойти, если бы мы продолжили свой путь, что же тогда, люди?