| arabella91 | Дата: Воскресенье, 02.03.2008, 20:40 | Сообщение # 2 |
 писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 22
Статус: В астрале! Не беспокоить!
| Даль... Бескрайние просторы... Земля, томящаяся под гнетом огромной снежной массы. Холод, застывший в воздухе, обволакивает человека и проникает под одежду и, казалось, под кожу. Этот безумный холод, возможный только в этой дикой стране. Заунывно гудит ветер... Ветер... Свободный дух, гуляющий по этой мертвой земле. И никуда от него ни скрыться, ни спрятаться... Завидит он тебя, ухмыльнется, поднимет комья снега, закрутит в бешеном вихре вокруг тебя, так, что ты не увидишь ни дороги, ни своей худой клячи, медленно плетущейся и поминутно проваливающейся в сугробы. Он будет носиться вокруг тебя все быстрее и быстрее, хохотать от наслаждения, видя твою беспомощность, и уноситься вперед, гулять... Но он не забудет о тебе, нет...! Только ты переведешь дух и разлепишь глаза, как он, охваченный гневом, бросится тебе навстречу и с диким воем резанет тебя по лицу, и, причинив тебе ужасающую боль, он, довольный умчится вдаль. Так гуляет он по этой дикой стране... Россия...
Да-а-а-а... Такова судьба твоя, ямщик, твоя собачья доля... Завывает вьюга, небо и земля слились воедино и не различить ничего в этом чертовом снежном аду. Погоняешь криком ты свою клячу, которая еле волочит ноги, но нет в тебе сил ударить ее кнутом, рука не поднимется на свою кормилицу... Ведь ей тоже не сладко... Ах, милая моя, только ты, голубушка, и разделяешь со мной все беды, все горести работы нашей. Ах, милая, как ты исхудала... да и я уже два дня не евши, одна водка... Да и что водка, нет, не согреет она твоего окоченелого тела. И вот ты сидишь на облучке, в старом штопаном - перештопанном заботливыми руками жены, тулупчишке и не чувствуешь ни рук своих, ни ног. А попробуй, крикни чего... А? Не услышит тебя никто, унесет ветер, у-у-у...у, окаянный. Вот и кажется, что один ты и ни души на всю Россию, хоть погибай и никто не найдет тебя здесь. Занесет снегом... Жена, детки —погибай. Сам ты с кобылою своей —погибай. И лишь волки, когда вьюга стихнет, выйдут из лесу, окаянные, да что там, и их животы пусты, и найдут же, паршивые, откопают из-под снега твое тело и отпразднуют, отпируют звери. А пока ты жив, стучат зубы твои и губы, которых не чувствуешь, шевелятся, и шепчешь ты, жалкий человечек, Господа своего всемогущего, просишь подарить тебе еще один день... Чтобы выбраться отсюда, увидеть свою жену, обнять детишек... И Господь милостивый услышит твои молитвы. Ты доберешься до людей, до пристанища и отправишься в трактир на последние заработанные гроши. И за стаканом водки уже в сотый раз будешь рассказывать очередному горькому пьянчужке, как тяжела твоя жизнь. Но сосед твой не слушает тебя, он глядит на бутылку с водкой, мутными, отрешенными от всего мира глазами и опасно накренившись, падает под стол, поддавшись действию огненной воды. И вот из-под стола до твоего слуха доносится ровный храп. Твоему соседу хорошо, ему уже гораздо лучше, чем тебе. И тебе, ямщик, жаль его, да и себя тебе жаль не меньше, --хлоп стакан --, да и Россию жаль, ведь кто эта самая Россия? Ты, да этот пьянчужка, да Васька за соседним столом... А ведь как посмотришь, зачем они, трактиры, зачем она, водка? И поймешь: все затем, родимая, чтоб в ней русский человек горе свое топил, тоску и боль из себя ею вытравлял, а на утро — что? Пустота, водки уж нет, а вся жизнь со всем тем, что топил, вновь выплыло. И так изо дня в день. Вот смотришь ты на последний стакан, наполовину заполненный водкой, смотришь... А ты не смотри...! Денег в кармане твоем ни гроша, дома жена и дети, крики, возня, скандалы, детский плач, причитания и обвинения, и нищета, нищета глядит на тебя из всех углов твоей хаты. Вот, ВОТ она жизнь, вот она какая, ямщик. И зачем ты просил еще один день жизни этой, зачем? Чтобы еще больше водки смог ты выпить, но не помогает она, родимая, д-а-а-а..., не помогает. Ну, человек, что ты все смотришь на этот стакан, не насмотрелся еще? А ты не смотри... не смотри, не смотри... И ты опрокидываешь стакан. Водка уже привычно обжигает язык и горло. Ты с громким стуком ставишь стакан на грязный стол, твой взгляд блуждает по кабаку, по этим уже знакомым, уже почти родным лицам, все они и ты - все вы- единый народ- народ великой страны- России. Но для тебя эти слова ничего не значат, они лишь пустые звуки, простая
человеческая жизнь, вот что занимает твои мысли. Ты встаешь, тебя шатает, надеваешь
свой истрепанный тулупчик и выходишь из теплого, душного кабака. Хозяин провожает тебя взглядом, но в нем нет жалости, равно как нет и тепла, доброты... Да и зачем, ведь его доля, чем лучше твоей? Все вы - люди. Все вы- русские. Но вы- все вы- братья. Братья одной матери, вскормленные ею и имя ее - Россия. Ты выходишь на мороз, уже знакомый ветер сбивает с ног. Ты подходишь к своей кляче, но почему она лежит на снегу в эту зимнюю ночь? Ты наклоняешься над ней. Твоя верная подруга неподвижно лежит на оледенелой земле. Она не дышит... Русская зима унесла ее дыхание, ее жизнь. Слезы наполняют твои глаза. Ты опускаешься на колени и нежно обнимаешь ее за шею. Слезы мгновенно замерзают на щеках. Никто не поймет твоего горя, твоего отчаяния, ямщик, потерявший свою кормилицу, свою верную подругу... Никто не утешит тебя и ни в чьем сердце не зародится искорка сочувствия. Все слишком заняты собой, их души черствеют... Вьюга ходит вокруг тебя и ликует, что унесла еще одну жизнь. Она стережет тебя, она поджидает. Так зачем, ямщик, ты просил еще один день , к чему он тебе теперь? И ты ложишься на снег, обняв ее... Вьюга довольно хохочет, вот она, новая жертва! Холод пробрал тебя до костей, ты ничего не чувствуешь. Тебе хочется спать и ты не в силах противиться этому смертельному желанию. Ты закрываешь глаза... О, треклятая жизнь! Кто позаботится о жене и детях? Но тебе уже все равно, ты никогда больше не увидишь их, но и этой чертовой русской вьюги ты тоже никогда уже не увидишь... А вьюга кружит над тобой в радостном танце, она ликует. Но вот ее отталкивает ОНА, да, ямщик, ОНА пришла за тобой, ты нужен ей... Вьюга замолкает. И ОНА смотрит на тебя. Не бойся, этот день- твой последний день, больше уже не будет. Не бойся, иди с ней, иди... иди...
Прощай, ямщик... Прощай... Вьюга стихла...
Утром, когда солнце разольет свой свет по снежным просторам этой дикой страны, хозяин кабака выйдет на улицу и обнаружит лошадь и старика, того самого ямщика, что пил водку у него вчера. Руки его обнимают шею лошади, а на щеках и глазах сверкают ледяные капельки- это слезы. Оба мертвы... Вот и оборвались две жизни и никто не заметит этого, лишь где-то в деревянной, покосившейся и заметенной снегом избе будет сидеть старушка и дети будут заботливо копошиться вокруг нее. Она выйдет на улицу, и будет долго смотреть вдаль уже подслеповатыми глазами. Но ни сегодня, ни завтра, ни через год, она не увидит его. Никогда уже он не покажется вдали, никогда... И будет плакать старушка, горько плакать, но все же будет ждать, будет, пока есть силы, вставать утром, выходить на улицу и смотреть, не появится ли он, и ждать, ждать... Ибо такова русская женщина, пока она жива, пока дышит, пока бьется ее сердце, оно будет надеяться, будет ждать... Ждать нового рассвета...
Люди часто мучают друг друга под предлогом, что желают друг другу добра. (Люк де Клапье Вовенаг)
|
| |
| |
